Земля неведомая - Страница 117

117

— Вы разобрали мою машину? — нахмурился Мартин.

— Странно, что вы за три с лишним года сами не сообразили это сделать, — ровным голосом произнесла Галка. — Устраивайтесь поудобнее, господа. Разговор, боюсь, будет долгим.

Мартин насупился, а дон Альваро приуныл: они оба прекрасно знали, о чём именно сейчас пойдёт речь.

— Думаю, вы меня и без всяких объяснений прекрасно понимаете, — пиратка верно истолковала их пессимизм. — Мартин точно так же не принадлежит этому миру, как и мы с Владом. Всё было бы ничего, если бы мы попали сюда просто по воле случая. Но мы тут на днях кое-что обнаружили…

— Ты ничего не говорила, — мгновенно отреагировал Влад.

— Здесь была толпа народу, — хмыкнула Галка. — А знать о нашей находке — вернее, о её истинном назначении — положено очень немногим. К примеру, тем, кто сейчас находится в этой комнате.

— То, что вы обнаружили, относится к…вашему миру, — дон Альваро догадался с первого же намёка. — Это человек или вещь?

— Вещь. Но, скажем так, особая. Переносной компьютер.

— Простите, что? — переспросил немец.

— Это не из вашей эпохи, Мартин, — совершенно серьёзно ответила Галка. — Хотя, первые предки этой штуки появились именно в ваше время, и именно в Германии. Та же «Энигма», к примеру. Но этот компьютер переплюнет миллион таких «Энигм», и является, ко всему прочему, хранилищем очень интересной информации. Какой именно — я готова показать, но не сейчас и не здесь. Главное, что удалось выяснить — мы появились в этом мире не случайно, а вполне целенаправленно, в результате одного интересного эксперимента.

— На кой чёрт кому-то понадобилось забрасывать вас сюда? — Жером, лишь недавно узнал, почему "генерал Мэйна" всегда казалась ему странной, и принял новость на удивление спокойно. — Я понимаю, было бы это случайно — на всё воля Божья. Но если это сделали люди, то зачем? Переменить будущее? Так ведь в том будущем всё изменится, и даже их самих может не стать.

— С некоторыми оговорками я согласен с мнением капитана, — поддержал его Мартин. — Попав сюда, мы рискуем нарушить причинно-следственные связи, и будущее превратится в рассыпавшийся карточный домик. Это хаос, энтропия. Ведь если кто-то вздумает вас уничтожить, то совсем не обязательно убивать вас физически. Достаточно убить хотя бы одного из ваших предков — и вы исчезнете.

— Ох уж мне это линейное мышление… — улыбнулась Галка. Джеймс и Влад тоже улыбались — по той же самой причине. — Ну, почему, чёрт возьми, люди уверены, будто известная им история — это единственно возможный вариант, где шаг в сторону карается расстрелом на месте? Нет предначертания в том смысле, что двигаться надлежит вот только по этой колее, и никак иначе. Если у какого-либо события могут быть несколько вариантов продолжения в будущее, то реализуются все варианты, — мадам капитан сделала упор на последние слова. — Приведу пример. Вот ты, Жером, обожаешь игру в кости, — Меченый при этом хмыкнул в кулачище: капитан Спарроу не очень жаловала игроманов, но он-то как раз меру знал. — Скажем, ты поставил на всё. Твой противник выбросил одиннадцать очков при игре в две кости. Шансов выиграть у тебя — один к тридцати шести. Немного, но и не так уж мало. Ты бросаешь кости, и выпадает двенадцать очков. Ты радуешься, загребаешь выигрыш, а твой противник хватается за голову и кричит: "Невероятно!" То-то и оно, что как раз вероятно, хоть вероятность такого исхода была мала. Всего один шанс из тридцати шести. Но ведь и остальные тридцать пять вариантов тоже реализовались! Мир в каком-то смысле разделился. В том, что знаешь ты, выпало двенадцать очков. Ты выиграл, и пошёл прогуливать свой выигрыш с братвой. Но в некоторых других вариантах ты проигрался в пух и прах, со злости с кем-то подрался и загремел в тюрьму. А в каком-то и вовсе кого-то прибил, и угодил на виселицу. Разница — для тебя лично — существенная, но увидеть её, находясь в своём варианте развития событий, ты не сможешь никогда. Увидеть её можно только со стороны. Но если разница невелика в масштабах мира, вероятностные ветви могут потом сойтись, и никто ничего не заметит. А если представить, что последствия какого-нибудь события изменили ход истории? Скажем, не пришибли Генриха Четвёртого на улице Медников — и пошёл он рубить австрияков в капусту.

— Так это получается что-то вроде кругов на воде от упавшего камня, — Жером хоть и был малограмотным человеком, но суть ухватил сразу.

— Верно, — сказала Галка. — И чем больше камень, тем выше волны, и дальше разойдутся. Вот ещё один пример… Мартин, вы ведь учили в школе историю. Когда, от чего и в каком статусе умер Генри Морган?

— В тысяча шестьсот восемьдесят восьмом году, от хронического пьянства и туберкулёза, в ранге лейтенант-губернатора Ямайки — если я не ошибаюсь, — усмехнулся немец, сразу сообразив, куда гнёт эта пиратка.

— Какой губернатор! Он давно на дне, рыб кормит! — возмутился Жером. — Воробушек, я же помню, как ты сама приказала — с «Уэльса» никого не подбирать!

— Вот и я о том же, — продолжала Галка. — Но в том варианте истории, который учил Мартин и который учила я, сэр Генри действительно был назначен лейтенант-губернатором Ямайки, возведен в рыцарское достоинство, вешал братву почём зря, а никакой женщины-капитана по прозвищу Воробушек, которая пустила его на дно, не было и в помине. Представь себе, где-то есть и такой мир, в котором не мы потопили «Уэльс», а он нас, и сэр Генри благополучно оправдывается сейчас перед судьями за то, что напал на Панаму после заключения мира. Но и тот, «родной» для нас вариант истории никуда не делся. Он существует помимо нашего желания или нежелания, но, находясь в этой событийной ветви, мы не можем его видеть. А вот те, кто нас сюда…э-э-э…переместил — могут. Я ещё не знаю, как, но, видимо, у них есть какое-то устройство, позволяющее это делать. Но отвечу на теорию Мартина — относительно убийства предков. Это не только бесчеловечно по отношению к ни в чём не повинным людям, но и бессмысленно. Потому что одним своим появлением здесь мы исключили возможность своего рождения в будущем этой ветви истории. Может, и будут жить здесь мои отец и мать, но у них никогда не родится дочь по имени Галина. А если и родится, то она никогда не будет моей точной копией. И уж тем более — не будет мной… Одним словом, мир куда сложнее, чем думают некоторые. А наши «доброжелатели» знают это, как я подозреваю, лучше всех.

117